Увидеть, как близкого человека незаконно задерживают и бросают за решётку – это мучительное испытание. Но ещё мучительнее вообще не знать, где находятся ваши близкие и живы ли они. В таком отчаянном положении оказались сотни уйгуров, казахов и других этнических мусульман, живущих за пределами Китая и чьи родственники попали в китайские исправительные лагеря.
Ситуацию усугубляет то обстоятельство, что отчаянным попыткам получить какую-либо информацию о заключённых мешают их собственные родственники, живущие в Синьцзян-Уйгурском автономном регионе (СУАР). Вовсе не потому, что они не хотят помочь своим близким — они боятся, что сообщив что-то о пропавших, они сами могут последовать за ними в лагеря.
«Исправительно-образовательные центры» — этим эвфемизмом китайское правительство предпочитает называть данные учреждения. Утверждается, что люди, попавшие туда, получают «профессиональное обучение», призванное умерить их «радикальные взгляды». Но с каких это пор «обучение» предполагает пытки и издевательства, которые, по словам бывших заключённых этих лагерей и их родственников, творятся в этих центрах?
Мы не знаем в полной мере о происходящем в этих лагерях, поскольку программы «перевоспитания», как и местонахождение самих лагерей, окутаны завесой секретности. Мы достоверно знаем лишь то, сама идея быть отправленными туда вызывает у китайских граждан ужас, а те, кто вернулся из этих лагерей живыми, настолько напуганы, что боятся рассказать о пережитом.
«Я не знаю даже, живы ли они, я не знаю, что мне сделать, чтобы узнать о них хоть что-нибудь», — сказал Алим, этнический уйгур из Австралии. Родителей и других родственников Алима в 2018 году отправили на перевоспитание в один из этих исправительных лагерей, и с тех пор никто ничего не слышал о них. История Алима является типичной, многие уйгуры, живущие в Японии, Австралии и Новой Зеландии, рассказывали мне то же самое.
Некоторые люди вынуждены бросить работу, чтобы сосредоточиться на поиске хоть какой-то информации о своих родственниках в Синьцзяне, однако далеко не все близкие, к которым они обращаются за поддержкой, готовы им помогать. Некоторые живущие за пределами Китая уйгуры рассказали мне, что их родственники в Синьцзяне полностью прекратили общение с ними в WeChat, популярной в Китае социальной сети, опасаясь преследований со стороны властей.
Живущие за пределами Китая уйгуры также подвергаются опасности. Многие опасаются, что по истечении срока действия паспортов и виз будут депортированы на родину, где будут задержаны.
Поступали сообщения о случаях депортации из Объединённых Арабских Эмиратов, Египта, Таиланда, Пакиcтана, Швеции и Германии. Многие уйгуры, с которыми я разговаривал, были слишком напуганы, чтобы обнародовать сведения о месте своего пребывания. Некоторые нервно спрашивали, являюсь ли я китайцем, и соглашались разговаривать со мной только после того, как я объяснял, что я китаец из Гонконга.
Уровень всеобщего недоверия и подозрительности таков, что уйгуры, обосновавшиеся в Японии, рассказали мне, что они не стали бы даже разговаривать с другими уйгурами из своего сообщества из опасения, что те могут быть информаторами китайских властей.
Некоторым удалось выйти на свободу из китайских исправительных лагерей. Но даже тем семьям, которым удалось вновь воссоединиться, уже нанесён огромный ущерб.
В сентябре 2018 года я встретился в Алматы, Казахстан, с группой казахов, чьи родственники были задержаны в Синьцзяне. Они сообщили мне хорошие новости, рассказали, что многие их близкие уже вышли на свободу, однако они были потрясены, обнаружив, что их родные вернулись из лагерей совершенно другими людьми.
Многие были запуганы, совершенно дезориентированы и страдали от потери памяти. Большинство из тех, кто вышел на свободу, были слишком напуганы, чтобы сказать хоть слово о том, что происходило с ними в этих лагерях. Таков очевидный результат «профессионального обучения».
В этой атмосфере всеобщего страха уйгуры, живущие за пределами Китая и пытающиеся разыскать своих близких, благодарны даже за малейшие проявления поддержки. Всего один твит – даже от незнакомого человека – о положении их семьи может возродить надежду на то, что их делу будет уделено больше внимания. Твит служит также и другой цели – он даёт этим отчаявшимcя людям почувствовать, что они не одиноки.
Многие живущие вне Китая уйгуры недавно приняли участие в онлайн-кампании #MetooUyghur. Для многих само по себе использование этого хэштэга стало проявлением трудного и требующего смелости решения не молчать.
Другие связались с правозащитными организациями, в частности, с Amnesty International. Информационный вакуум, царящий в Синьцзяне, является настолько всеобъемлющим, что те, кто разыскивает своих близких, понимают, что самостоятельно они ничего не смогут добиться.
Несмотря на все опасения, некоторые люди всё же решились рассказать свои истории. До тех пор, пока независимым наблюдателям за ситуацией с правами человека по-прежнему отказывают в доступе в Синьцзян, эти свидетельства очень важны для составления общей картины систематических и грубых нарушений прав человека со стороны правительства Китая.
Каждый, кто решается рассказать свою историю, тем самым идёт на риск, но каждый такой голос жизненно важен для разрушения стены секретности вокруг того, что происходит в Синьцзяне. Это отважный первый шаг к воссоединению разделённых семей.
Текст: Патрик Пун, исследователь Amnesty International по Китаю
