Четыре десятилетия доминирования спецслужб почти во всех сферах жизни ГДР внезапно закончились 25 лет назад, когда 31 марта 1990 года была распущена организация, которая вела едва ли не самую всепроникающую слежку в истории человечества, — Министерство государственной безопасности ГДР, больше известное как «Штази».
Два месяца назад я побывал в старой штаб-квартире Штази в Берлине, превращённой сейчас в музей. Там проходил день открытых дверей в память о штурме здания жителями бывшей ГДР, произошедшем спустя несколько недель после падения Берлинской стены. В рамках мероприятия демонстрировались фильмы, шли дискуссии; были информационные стенды и экскурсия по гигантскому архиву Штази, в котором в определённый момент хранились дела примерно на шесть миллионов человек. Некоторые утверждают, что дела имелись на одного из трёх граждан.
На то, чтобы обойти архив, у меня ушёл час. Тысячи немцев-посетителей выглядели шокированными, бродя по лабиринтам коридоров среди уходящих к потолку полок с документами, в которых на протяжении многих лет фиксировалась (и контролировалась) их жизнь — и жизнь других. Само здание из серого бетона, образец коммунистической архитектуры, было олицетворением страха — туда вас могли забрать, чтобы допрашивать и запугивать.
Несмотря на всю обширность архива Штази, сейчас агенты могут собрать куда больше информации, приложив лишь долю от тех усилий.
Как стало ясно из откровений Сноудена, Агентство национальной безопасности США (АНБ) может собирать по 5 миллиардов записей биллинга мобильных телефонов в день и 42 миллиарда интернет-детализаций в месяц, включая электронную почту и историю посещений сайтов.
По оценкам германской организации OpenDataCity, если архив Штази помещается в 48 000 картотечных шкафов, то распечатки данных лишь с одного американского правительственного сервера заполнили бы 42 триллиона таких шкафов.
Мы почти ничего не знаем о том, что АНБ делает со всеми этими данными. Но если оставить в стороне исторические параллели, архив Штази — своевременное напоминание о потенциальных последствиях бесконтрольной слежки. Он демонстрирует, насколько быстро системой, предназначенной для идентификации угроз, овладевает желание знать всё обо всех.
В Штази вывели слежку на беспрецедентный уровень вмешательства в частную жизнь, чтобы собирать подробную информацию о том, что люди делали и говорили, и с её помощью манипулировать населением и контролировать его. Подобно США и Великобритании, которые сейчас перехватывают нашу электронную почту и информацию об интернет-трафике, Штази стремилась вникать в самые интимные подробности жизни людей для выявления тех, кто может представлять собой угрозу. Сегодня в музее Штази можно видеть, что к делу подшивались личные и, казалось бы, бессмысленные материалы, например фотографии спален и коллекций музыкальных записей.
Слежка Штази своими сетями опутывала все аспекты повседневной жизни. Среди примерно 274 000 сотрудников насчитывалось как минимум 174 000 информатора, что составляло примерно 2,5% всего работавшего населения.
Информаторы сидели в каждом учреждении, культурном и спортивном обществе, в каждом многоквартирном доме. Они записывали разговоры людей в их собственных домах и в гостях у друзей.
Современному массовому слежению удаётся добиваться того же при малой доле тех усилий. Агенты способны в огромных количествах собирать данные электронных коммуникаций непосредственно в кабельных сетях, которые служат для их передачи и хранения. На смену ищейкам времён холодной войны пришли компьютеры и алгоритмы.
В музее Штази можно увидеть все зловещие инструменты и методы прошлого: машинки для вскрывания писем при помощи пара, грим (накладные усы), обучение проникновению в «подрывные» группировки, камеры, встроенные в галстуки, сигаретные пачки и просто в стены квартир.
Сотрудники Штази при помощи пара вскрывали письма, копировали их, подшивали к делу и отправляли адресатам. Они приходили к людям домой в их отсутствие и устанавливали «жучки». Они подключались к телефонным линиям зданий для прослушки.
Несмотря на всю обширность архива Штази, сейчас агенты могут собрать куда больше информации, приложив лишь долю от тех усилий.
Сегодня же, напротив, агенты сидят в офисе и следят за нашей жизнью, используя десятки программ от Prism до Tempora, которые делают за них всю грязную работу.
Чтобы получить доступ к чатам, АНБ прибегает к таким программам, как Optic Nerve. А программа The Three Smurfs позволяет включить микрофон в вашем мобильном телефоне, чтобы прослушивать вас и следить за перемещениями. Как сказал один из бывших сотрудников Штази, для его организации подобные технологии — «всё, о чём мы могли только мечтать».
Самое большое потрясение для многих посетителей архива Штази — узнать, что на них тоже тайная полиция собирала материалы.
После падения Берлинской стены 2,75 миллиона человек обратились с просьбой ознакомиться с материалами своего дела. Немцы и многие иностранцы, посещавшие ГДР, были шокированы, узнав, что в Штази интересовались тем, куда они ездили и о чём говорили, а также узнав, кто шпионил за ними: иногда это были друзья и родственники, которых завербовали или шантажом заставили стать информаторами.
Неудивительно, что немцы придают больше значения праву на неприкосновенность частной жизни, чем жители других европейских стран. Как показал недавний опрос, проведённый Amnesty International в 13 странах мира, целых 69% из них выступают против массовой слежки со стороны властей.
Мы пока не знаем, какое влияние окажет массовая слежка за использованием интернета на сегодняшнее цифровое общество. Но самим фактом своего существования музей Штази демонстрирует, как негативно сказывается слежка на свободе выражения мнений. В итоге мало кто из немцев готов с лёгкостью расстаться с правом на неприкосновенность частной жизни.
Из этого мы можем вынести ряд важных уроков. Вопрос заключается в том, будут ли через 25 лет миллионы людей запрашивать в АНБ и других разведведомствах свои дела, чтобы узнать, следили ли и за их частной жизнью.
Автор: Томас Кумбс
