Лишь три страны бывшего СССР не ратифицировали Конвенцию о правах лиц с инвалидностью, одного из девяти основных международных договоров по правам человека. Кыргызстан – одна из них. Только по официальным данным в Кыргызстане более 178 тысяч людей с инвалидностью.
Накануне инаугурации Президента Сооронбая Жээнбекова правозащитные организации запустили кампанию #ЗаРавныеВозможности в Кыргызстане.
Amnesty International поговорила с активистами и активистками, которые борются за ратификацию Конвенции в республике.
Одним декабрьским днём 1991 года я ждала автобуса на остановке, там-то меня сбил пьяный водитель. Мне оторвало ногу.
Водитель сбежал, не оказав первой помощи, а спасла меня женщина, которая из окна своего дома видела, что произошло. Она на дорогу встала, замахала руками, остановила проезжающую мимо машину и вместе со мной доехала до больницы. Потом долго приходила в реанимацию навещать меня.
Пьяного водителя нашли, но он смог откупиться и уйти от наказания.
Авария была серьёзной - на восстановление ушли годы. После неё я училась заново жить, заново ходить, училась воспринимать себя как человека без ноги. Я в больнице познакомилась со своим будущим супругом, и мы поженились. Это школа жизни. Где-то падаешь, а где-то встаешь.
Относиться к этому так я научилась благодаря поддержке родителей, братьев, одноклассников, друзей. У меня были очень хорошие одноклассники, соседи – все как один побежали сдавать кровь. Но, конечно, были и такие люди, которые, может, и из хороших побуждений говорили родителям – откажитесь от неё.
Моя миссия – бороться за права людей с ограниченными возможностями. Для меня это очень важно. Особенно когда видишь, как издеваются над девушками или женщинами с инвалидностью. Их мужья бьют, родственники. Я им советовую писать заявление участковому о домашнем насилии. Одна из них мне сказала: «Спасибо, что надоумила, если бы не ты, то меня муж, скорее всего, убил бы». Она тоже стала инвалидом после аварии, а избиения мужа только усугубили её состояние. Хоть милиция и вмешалась, она пришла к выводу, что больше не может терпеть такое отношение, подала на развод и с сыном уехала в Бишкек. Сейчас она во второй раз вышла замуж.
Нам необходимо ратифицировать Конвенцию о правах людей с инвалидностью. Я не скажу, что сразу все изменится. Но хотя бы здесь, в Оше, начнут делать нормальные пандусы и поручни, обеспечат доступность общественных учреждений. Пандусы тут строят такие, что я сами ими не пользуюсь и другим запрещаю это делать. Их строят для галочки.
Врачи сказали маме, что плод мертв. Но я родилась живой. Может быть, их намерения были благородными – подготовить маму к выкидышу, поскольку её беременность только перевалила за пятый месяц. У моей мамы беременность была сложной, много стрессов в семье. Они должны были переезжать – мама занималась ремонтом, ей приходилось таскать тяжести, а отец сломал ногу, попав в аварию на мотоцикле. Его семья не хотела маминой беременности, уже третьей, говорили – рожаешь как кошка.
У меня был ДЦП первой степени. В моём детстве мама получила столько противоречивых советов, как поставить меня на ноги, что решила поступать так, как считала нужным, а не слушать других.
Как она ни старалась, «научить» меня ходить прямо она не смогла, и тогда она решила направить эту энергию на моё образование. Сначала местный детский сад отказался меня взять, потом начальная школа. Но одна учительница не согласилась с директором школы и взяла меня в свой класс, правда, с распиской от мамы, освобождающей школу от какой-либо ответственности за мою безопасность и здоровье.
Ещё подростком я узнала о Конвенции о правах ребёнка, только что принятой Кыргызстаном, в которой оговаривались права детей с инвалидностью. С 12 лет я стала принимать участие в мероприятиях ЮНИСЕФ, это помогло мне не уйти в депрессию, преодолеть все трудности, в том числе конфликт с предвзятой учительницей.
В 2011 году я работала ведущим специалистом по делопроизводству в Министерстве труда и социального развития. Это был хороший период в моей жизни. Я также отвечала за сбор писем от 15 министерств в пользу подписания Конвенции о правах людей с инвалидностью.
Почему мне нужно, чтобы эта Конвенция была окончательно ратифицирована после всех этих лет? Это тот же вопрос, почему мне нужно носить одежду, зачем мне питаться? Почему моя жизнь должна зависеть от настроения других людей или их благородных намерений? Я просто хочу жить, самостоятельно и в соответствии с ценностями, которые привила мне мама.
Как-то после экзаменов на первом курсе мы с друзьями пошли на озеро. Я нырнул с пирса и ударился головой о дно – меня сразу парализовало. Оказывается, за год дно поднялось из-за втекающего неподалеку ручья. Я хорошо плавал, мог долго держать дыхание и смог дождаться, пока друзья не поняли, что случилась беда, и не начали меня искать. Один из них ногой задел мою руку. Меня вытащили на берег. В больнице врачи моим родителям сказали, что лучшим исходом с такой травмой будет инвалидность. Врачи боролись за мою жизнь 25 дней. Я выжил.
Началась моя эпоха реабилитации – больницы в Москве, Киеве. Университет через профсоюз дал мне путевки в реабилитационный курорт в Крыму. Для меня было открытием увидеть, как такие люди как я ведут нормальную во всех отношениях жизнь.
В 1986 году друзья повезли меня устраиваться на работу на электротехнический завод. У директора завода никогда не было таких работников как я, но он обещал что-то подумать. В итоге я проработал на них три года, хорошо зарабатывал, пока не началась перестройка. В 1989 году я купил свою первую машину, «москвич». Мои друзья смастерили ручное управление на основе моих чертежей, и я записался на курсы вождения.
Все 1990-е и 2000-е я продолжал работать. К примеру, я открыл интернет-центр с 15 компьютерами, я стал обучать людей с инвалидностью, а также давать им рабочие места. В 2011 году я стал членом контрольно-ревизионной комиссии по надзору за соблюдением законодательства о доступности при строительстве новых зданий. Но меня никогда не приглашали на заседания. Они говорят: «Нет, мы знаем стандарты». Строятся бесполезные пандусы, но никто не привлекается к ответственности за это разбазаривание средств.
Законы у нас ведь неплохие, но для нас они просто не работают. Конвенция изменит это.
До 2001 я был совершенно здоровым человеком, не обращал никакого внимания на людей с инвалидностью. Я уже тогда был женат, у нас была дочка. А сейчас у меня пятеро детей, младшие – близняшки.
В 2001 году, когда случилась авария, я работал системным администратором в Нарынском государственном университете. Водитель такси превысил скорость, не справился с управлением, и мы въехали в дерево. У водителя серьёзных травм не было. Я же сломал шейку левого бедра и обрёл инвалидность.
Работа спасла меня, помогла выйти из стресса. После шести месяцев больничного я выходил на работу, потом снова на больничный. По закону шесть месяцев – это максимум.
Вначале меня ребята сажали на стул, а потом несли на нём на второй этаж в рабочий кабинет. Потом я сам смог на костылях ходить.
Университет здорово помог. Спасибо Алмазбеку Акматалиеву, тогдашнему ректору, любой другой работадатель мог бы просто уволить, а найти другую работу было бы сложно. В Нарыне улицы и здания недоступны. Вот строят новое здание, строят пандус – а внутри здания как подняться в конферец-зал или нужную приёмную?
Или вот я ходил ко врачу, травматология была на четвёртом этаже, иногда не было света, и лифт не работал. Представляете, как на костылях на четвёртый этаж добираться?
Пока непостредственно с тобой или близкими этого не произойдёт, проблемы людей с инвалидностью никто близко к сердцу не принимает. А речь идёт буквально обо всём – как попасть к друзьям в гости, как устроиться на работу, пойти учиться, сходить к врачу – все эти здания должны быть оборудованы доступными пандусами, туалетами для колясочников, другими удобствами.
После ратификации Конвенции государственные органы, в том числе и мэрия в Нарыне, будут знать, как реализовать наши права на труд и право на здоровье.
Я лично очень изменилась. В течение многих лет я просто не замечала людей с инвалидностью. Но когда я сама попала в их число, то поняла, что не надо ничего просить, надо самим требовать своих прав, самим себя обеспечивать и быть полезной обществу.
Мне повезло – у нас с мужем была любовь с первого взгляда, мы поженились в 1995 году. Вместе с ним мы прожили восемь лет, в 2003 году мужа в горах убила молния. А за год до этого я попала в аварию. Люди возвращались с игр улак-тартыш и взяли меня по пути. Оказывается, и пассажиры, и водитель были пьяные. Мы сто метров не успели проехать, как перевернулись на большой скорости на повороте.
Я очень сильно пострадала – перелом двух позвонков, рёбер, но остальные пассажиры и водитель – все пьяные – выбрались из машины, а про меня забыли. Меня подобрала следовавшая за нами машина.
Врачи из лучших побуждений всем вселяли надежду, что всё будет хорошо, – чтобы я не падала духом. Потом, после многих операций, сказали, что на восстановление уйдет 20 лет. Я думаю, надо было сразу говорить, что я не смогу ходить, ведь надо учиться заново сидеть, спину прямо держать, переворачиваться.
Через некоторое время я вновь стала чувствовать ноги, но так и не пошла. Мой муж был опорой моего мира, во всём поддерживал, ухаживал, помогали родители. После его смерти я не знала, как дальше жить, на душе была пустота.
Только в 2006 году я приехала в Бишкек в реабилитационный центр. До этого я думала, я одна такая, а там познакомилась с другими в колясках. Начала посещать семинары, конференции. Так я стала общественным деятелем. В 2010 году я прошла конкурс JICA, Японского агентства международного сотрудничества, и поехала в Японию на стажировку.
После аварии и смерти мужа я начала зарабатывать рукоделием, но в итоге оно мне очень сильно надоело – это ведь сезонная работа. Я сейчас занимаюсь переводами. Мы, люди с инвалидностью, сами себе создаём рабочие места.
Не так давно мне предложили работу в Бишкек-Парке кассиром, добираться туда я могу только на автобусах с пересадкой, но они не оборудованы пандусами, а люди, которые могли бы помочь, рядом не всегда. У нас в селе помогут сесть на автобус, но в городе – тебя не замечают. Ратификация Конвенции поможет людям с ограниченной мобильностью ходить на работу.
Иллюстрации: Евгения Олейник
