В странах постсоветского пространства тема сексуального насилия и согласия долгое время оставалась табуированной. Однако в последние годы наблюдается постепенный сдвиг в общественном восприятии этих вопросов. Тем не менее, переход от культуры молчания к культуре согласия сталкивается с рядом препятствий, включая законодательные пробелы, социальные стереотипы и отсутствие просвещения.
Во многих странах бывшего СССР законодательство по-прежнему определяет изнасилование через применение физического насилия или угроз. Это означает, что отсутствие явного согласия не всегда рассматривается как преступление. В ряде стран власти не обязаны автоматически расследовать случаи сексуального насилия, что перекладывает бремя доказательства на жертву.
В некоторых странах допускается примирение сторон в случае сексуального насилия, что может привести к безнаказанности преступников. Например, преступник может убедить жертву не подавать заявление, предложив деньги или пообещав жениться. Это особенно актуально в обществах, где жертвы рискуют быть осуждёнными или отвергнутыми даже своими семьями.
Культура молчания подпитывается и социальными установками, которые склонны обвинять жертв в произошедшем. Распространены мифы о том, что женщина сама «спровоцировала» насилие — своим поведением, внешним видом или временем суток. В суде адвокаты обвиняемых нередко стремятся дискредитировать репутацию пострадавшей, чтобы доказать, что половой акт произошёл по согласию.
Профессор права и специалист по гендерным исследованиям Марианна Муравьева отмечает, что в странах постсоветского пространства судебная практика нередко делает акцент не на согласии, а на «достаточности сопротивления» со стороны жертвы. Такой подход формирует атмосферу недоверия к пострадавшим, усиливает стигму и демотивирует жертв обращаться за помощью.
Ещё одна серьёзная проблема — отсутствие полноценного сексуального образования. В школах либо вовсе не обсуждаются вопросы телесной автономии, границ и согласия, либо делается это формально и поверхностно. Многие подростки вырастают без понимания того, что согласие должно быть активным, осознанным и взаимным.
Психолог Татьяна Селезнева подчёркивает: «Если человек не говорит "да", это не значит, что он согласен. Согласие должно быть выражено ясно, добровольно и без давления. Неуверенное "да", молчание или пассивность — это повод остановиться и уточнить».
В результате такого пробела в знаниях в обществе сохраняется убеждение, что отсутствие сопротивления автоматически означает согласие, а отказ можно «переубедить» настойчивостью. Это создаёт почву для нормализации принуждения и насилия.
Несмотря на серьёзные барьеры, изменения всё же происходят. Некоторые страны начали пересматривать своё законодательство. Принятие принципа согласия как ключевого элемента в определении сексуального насилия стало шагом вперёд. Кроме того, усиливается общественное давление на власти, появляются гражданские инициативы и образовательные проекты, продвигающие идеи культуры согласия.
В крупных городах проходят тренинги для подростков, создаются онлайн-курсы и социальные кампании, призванные научить различать согласие и принуждение, а также распознавать признаки абьюза.
Переход от культуры молчания к культуре согласия невозможен без совместных усилий — со стороны государства, общества и образовательной системы. Необходимо менять законы, обучать молодых людей с уважением относиться к границам других, поддерживать жертв и прекращать практику обвинения пострадавших.
Культура согласия — это не просто юридический термин. Это общественная норма, при которой каждый человек имеет право сказать «нет» — и быть услышанным. В обществе, где ценится уважение, а не принуждение, значительно меньше места остаётся для насилия. Но чтобы приблизиться к этому, нужно говорить. Честно, громко и без страха.
